За что убили Слободана Милошевича

Они написаны на потребу пропаганды и на потребу преступления против сербского народа.

С другой стороны, термин «Великая Сербия» у сербов никогда не появлялся в качестве ответственной программы правительства или какой-либо подобной политической силы.

А я уже однажды и здесь сказал, опровергая этот тезис о Великой Сербии фактами о самых новых событиях последнего десятилетия XX века, что в день образования Союзной Республики Югославии 28 апреля 1992 г. на том же самом заседании, на котором принята Конституция Югославии, было заявлено, что Союзная Республика Югославия, Сербия и Черногория не имеют территориальных претензий ни к одной из бывших югославских республик.

А что касается Косова, парадоксальность всей ситуации заключается в том, что албанцы Косова и Метохии, которые утверждают, что веками систематически угнетаются и преследуются, как раз именно в Сербии достигли такой степени развития, что сейчас Приштина, вместо Тираны, желает играть роль главного творца Великой Албании.

А мне Кристофер Хилл, который был главой американской миссии в Албании, говорил, что когда мы переезжаем машиной из Албании на югославскую территорию, в Косово, нам кажется, что мы попали в Диснейленд.

Они имели своё государство — самостоятельное. Видите, на что оно похоже. Их привлекло богатство в Косове и Метохии и большое развитие, до которого они дожили.

Поэтому вот этот великодержавный проект Великой Албании представляет собой огромную опасность и ставит под вопрос стабильность всей Юго-Восточной Европы.

А ещё больший анахронизм представляет стремление любой ценой создать этнически чистую Великую Албанию.

Речь идёт о большом дефиците европейской логики у албанской политической интеллектуальной элиты, но, очевидно, и об отказе или недооценке этой европейской логики со стороны европейских политиков, которые попали в водоворот нового колониализма, нового мирового порядка, ставящего сегодня службу своим целям не только программы бывших колониальных сил, но и террористов и даже самых обычных уголовников.

Судья: Сейчас 4 часа. Мы прервёмся и продолжим в понедельник в половине десятого...

Продолжение выступления.

Прежде, чем продолжить, хочу сообщить вам, что позавчера, 16 февраля, в Косовской Митровице был подожжён храм Святого Савы. Огонь был погашен только к утру. Албанские террористы серьёзно конкурируют с обвинителем в антисербской истерии.

А в Призрене председатель организации т.н. ветеранов террористов Зафир Бериша заявляет в выступлении: «Мы обеспечим Косово только для албанцев и ни для кого больше».

Всё происходит в соответствии с цитированным мною совместным заявлением мадам Олбрайт и прокурора: «Мы делаем одно дело». А сейчас я продолжу с того места, на котором остановился.

Одним из стратегических замыслов в деле установления глобального контроля и порабощения государств по всему миру является разжигание столкновений между славянскими и мусульманскими народами в надежде, что они поубивают друг друга или до такой степени ослабят, чтобы над ними был установлен контроль.

Косово и Чечня, несомненно, являются в этом отношении звеньями одной цепи. Да и у славянских и мусульманских народов есть тенденция к ослаблению друг друга во взаимных войнах или во взаимных конфликтах.

Югославские народы, с начала последнего десятилетия XX века, к сожалению, были полигоном и жертвами этой стратегии.

В процессе достижения господства — экономического, социального, политического, культурного, психологического — на пространстве Восточной Европы западные правительства, стремящиеся к господству, избрали метод национальных конфликтов, чтобы разрушить прежнюю Югославию.

Этот метод применён и в отношении Советского Союза и Чехословакии. Он показал себя быстрым и успешным.

Таким образом, все прежние социалистические страны многонационального состава должны были быть разрушены провоцированием межнациональной напряжённости. Это было способом сведения счетов с существовавшей в этих странах системой.

Если говорить о Югославии, то этот метод не проявил себя, как быстрый и эффективный так, как это было в Советском Союзе и Чехословакии.

Тут национальная напряженность была недостаточна для распада страны. Она должна была перерасти в национальную войну, чтобы страна распалась.

В рамках прежней Югославии, национализм, затем межнациональная ненависть и межнациональные столкновения стимулировались до такой степени, что они перерастали в войну.

Гражданская война в Хорватии между сербами и хорватами, а также война в Боснии и Герцеговине между сербами, хорватами и мусульманами являются следствием разжигания межнациональной ненависти, осуществлявшимся из-за пределов Югославии.

В эту межнациональную ненависть делались материальные, финансовые, информационные, персональные, психологические инвестиции.

Югославские граждане участвовали в войне, вызванной из-за пределов их страны, но они не сознавали этого. А когда это, в основном, произошло, война уже вовсю бушевала в Хорватии и Боснии и Герцеговине. А некоторые осознали этот факт лишь тогда, когда война закончилась.

Разумеется, есть и такие, кто и сегодня не сознает, что война на пространстве прежней Югославии является результатом воли и интересов других, западных держав.

Правда, эти правительства направляли своих эмиссаров на переговоры в республики прежней Югославии до того, как окончательно разрушили страну.

Во время войны они направляли их к правительствам государств, образованных из республик прежней Югославии, а особенно в новообразованную Югославию, составленную из Сербии и Черногории.

Большинство этих эмиссаров и не имело целью прекращение столкновений и установление мира между поссорившимися народами.

Практически они поддерживали ту политику и проводников той политики, которая отвечала их интересам, была направлена на раскол страны, раздел, сепаратизм, насилие, её порабощение, новый колониализм.

Разумеется, среди этих эмиссаров были и добронамеренные и честные люди, но они были в меньшинстве.

Прежняя Югославия возникла, как было записано и в её Конституции, согласно свободному волеизъявлению югославских народов: сербов, хорватов, словенцев, македонцев и черногорцев и их праву на самоопределение, несомненно, содержащему в себе и право на отделение.

Позднее и мусульмане были определены, как особый народ. На югославском гербе был добавлен шестой факел.

Социалистическая Республика Хорватия того времени, по своей собственной Конституции, была определена, как государство хорватского народа, государство сербского народа и других проживающих в ней народов.

Следовательно, и внутри самой Хорватии сербы имели статус народа, что подразумевает право на самоопределение. А Босния и Герцеговина была Югославией в миниатюре, в которой жили три народа.

Все должности в Боснии и Герцеговине — и в парламенте, и в правительстве, и в партии — были распределены таким образом, чтобы их занимали представители всех трёх народов. Босния и Герцеговина, Югославия в миниатюре, функционировала согласно принципу равноправия народов.

Границы между югославскими республиками были административными границами, а не границами народов и не государственными границами. И никакое изменение их статуса, которое могло бы нанести ущерб какому-либо из югославских народов, в соответствии с югославской Конституцией не могло быть осуществлено без согласия этих народов.

Однако, с приходом к власти в Хорватии националистов, в один прекрасный день, была принята новая Конституция вопреки воле равноправного сербского народа, и сербы моментально стали гражданами второго сорта. Отделение Хорватии стало открытой целью.

Сразу же, впервые после второй мировой войны, началось и насилие над сербами, которые именно в Хорватии во время второй мировой войны были жертвами геноцида со стороны марионеточного националистического «Независимого Государства Хорватии».

А территории, на которых они жили, были их родными местами на протяжении веков, гораздо раньше, чем была населена Америка.

Первые, со времён Гитлера, вооружённые партийные формирования возникли тогда в Хорватии. Сербы взбунтовались, требовали остаться в Югославии и запретили доступ на свою территорию.

Эти события известны под названием «революция брёвен», поскольку бревна использовались на лесных дорогах, чтобы помешать доступу на свою территорию.

И, как любой может понять, бревно не может быть орудием агрессии против кого бы то ни было, бревно может быть только помехой. Напряжённость нарастала, но одновременно начались и поиски политического решения, чтобы предотвратить конфликт.

Тогда Европейское сообщество (а позднее Европейский Союз) послало на помощь Каррингтона. Думаю, что он хотел помочь политическому решению и предотвращению конфликта.

Эти усилия наверняка привели бы к успеху, если бы Германия не сделала радикальный шаг и не признала раньше времени Хорватию в её административных границах, и не сорвала усилия по поиску политического решения. Хорватия осуществила насильственное отделение, столкновения разгорелись.

А в Боснии, в которой росла напряжённость, было найдено политическое решение. Был принят план, разработанный представителем Каррингтона, португальским дипломатом Куртилеро, который подписали все три стороны. Это было Лиссабонское соглашение.

К сожалению, внезапно, по рекомендации американского посла Уоррена Циммермана, Алия Изетбегович отозвал свою подпись. Решение об отделении Боснии было принято без участия и при несогласии сербов, т.е. одного из трёх народов, следовательно, также неконституционным и насильственным путем.

А Европейское содружество — также раньше времени — сразу же признало независимость Боснии и Герцеговины, игнорируя волю сербского народа. Это признание было сделано 6 апреля. Это — тем больший цинизм, что это — дата нападения Гитлера на Югославию во второй мировой войне.

Но и тогда сербы не начали насилия. Велись поиски мирного пути решения. К сожалению, другая сторона не воздержалась от насилия.

А, чтобы показать, что это были не просто события, я напомню вам (предполагаю, что вы это хорошо знаете, если старательно выполняете свою работу), что в «Исламской декларации», чьим автором является Алия Изетбегович, написано, я цитирую: «Нет мира и сосуществования между исламской религией и неисламскими институциями».

Сказанное о роли американского представителя подтвердила позднее, через пару лет, газета «Нью-Йорк таймс», которая 29 августа 1993 г. написала: «Циммерман склонил Изетбеговича нарушить Лиссабонское соглашение».

Началась гражданская война между мусульманами и сербами, а затем — между мусульманами, при поддержке хорватов и сербами, а позднее началась и гражданская война между мусульманами и хорватами.

Сербия выступала за политическое решение конфликтов и в Хорватии, и в Боснии. В Хорватии — между руководством Республики Сербской Краины и правительством в Загребе, а в Боснии — между тремя народами Боснии и Герцеговины и их представителями.

И всё это время Сербия беспрерывно содействовала мирному процессу. Мы выступали за то, чтобы незамедлительно был восстановлен мир.

В начале конфликта, когда мусульмане начали убивать сербов в центре Сараево, когда росла напряжённость, а в это время в Стамбуле проходила Исламская конференция, я направил письмо Исламской конференции, в котором, в частности, написал, что столкновения должны быть немедленно прекращены, что сербы и мусульмане являются братьями, что их столкновения отвечают интересам только врагов и сербов, и мусульман.

Мусульмане горько и с сожалением говорили между собой, что они проиграют больше всего, так как огромное количество мусульман живёт в Сербии и Черногории, в Македонии, что их не устраивает отделение от Югославии, но они ничего не могут сделать, ибо такова политика великих держав.

С другой стороны, мы выступали за поиски политического решения между сербским руководством Краины и Хорватией.

Сайрус Венс, как представитель международного сообщества, оказал большую помощь и, в конечном счёте, предложил генеральному секретарю ООН направление сил Объединённых Наций. Тогда и были образованы зоны под защитой ООН на всех территориях в Хорватии с преобладанием сербского населения.

Я поддержал этот план, но и тогда был подвергнут критике. Это есть в газетах за те годы, это легко можно было бы найти.

Тогдашний министр иностранных дел Республики Сербской Краины написал, что Сайрус Венс подкупил меня за 120 миллионов долларов, которые я получил на Кипре, чтобы Сербия согласилась на ввод войск ООН на эти территории.

А было логично, что Венс не хотел предлагать ООН ввод её войск до получения согласия руководства Хорватии, руководства Республики Сербской Краины и руководства Сербии, чтобы пребывание и миссия этих войск имели общую поддержку и были успешными.

Тогда наступило успокоение, больше не было крупных столкновений. Контактная группа, которая была создана, работала над политическим решением.

Однако, хорватская армия, несмотря на присутствие ООН, совершила нападения на Медачки Джеп и ряд преступлений, а также на Западную Славонию, убила много людей, и никто за это не нёс ответственности.

После этого ситуация снова успокаивалась, договорились даже об открытии автомобильных дорог. Были и другие планы. Контактная группа работала.

Ни Югославия, ни Сербия не играли в этом особой роли, так как считали, что это — предмет переговоров правительства в Загребе и Республики Сербской Краины.

А затем Хорватия, при благосклонной позиции Запада и стимулировании Америки, как об этом неосторожно написал даже Холбрук, начала наступление на Республику Сербскую Краину, осуществила резню населения на глазах сил ООН.

Никто не реагировал. Сотни тысяч сербов были изгнаны с территорий, на которых они жили сотни лет. Перед этой последней войной, сербов в Хорватии было свыше 600 тысяч человек.

Администрация Клинтона, конечно, не только одобрила «Бурю», как называлось это вторжение, но и была непосредственно замешана в ней. Ни для кого не было секретом, что администрация Клинтона не только была прямо замешана, но и совершила это преступление.

Я упоминал, что видел в «Вашингтон таймс» заявление президента Американского союза консерваторов Д. Кина о том, что США замешаны в «Буре».

Но когда вы здесь обвиняете сербов в Краине, вы не говорите о том, что, за всё время, после прибытия сил ООН, «краишники» не нападали на Хорватию.

С тех пор, как конфликт был остановлен и начались поиски политического решения, а это было в самом начале, никаких нападений сил Краины не было. Была только оборона, только оборона от нападений на их дома, на их сёла, в которых они веками жили.

Сторона, находящаяся напротив нас, говорит, что пригласит свидетеля, который подтвердит, что я не хотел отдать приказ об отходе ЮНА[4] до ввода сил ООН.