За что убили Слободана Милошевича

Это был подход, за который я выступал. Это — ключ, на котором может строиться будущее Боснии и Герцеговины. Всякий другой путь приведёт к краху.

Как вы вообще можете говорить о «политике этнической чистки», которая якобы исходила из Белграда, если любой в Сербии знает, что это выражение употреблялось исключительно в отношении преступления!

Я не знаю, что вы пытались доказать тем, что, во время пребывания в Сараево, я посетил штаб-квартиру Сербской демократической партии.

Ну и что, что я её посетил?

На встрече в Сараево присутствовали президенты всех югославских республик: и Изетбегович, и Туджман, и Глигоров, и Кучан. Были все. Принимающим был Алия Изетбегович.

Я, от имени Сербии, согласился с планом Изетбеговича-Глигорова, который всё-таки предполагал сохранение какого-то государства, хотя, гораздо более слабого. Лишь бы избежать дальнейшего напряжения.

Я спросил тогда Изетбеговича (наверняка, на этой счёт, существует магнитофонная запись): «Скажите мне, господин Изетбегович, из всего того, что вы мне сказали, будет ли это всё-таки государство?» Он ответил: «Да». Я сказал ему: «Не объясняйте мне больше, я этот план принимаю». Мы приняли этот план.

Я встретился со всем политическим руководством, видными сербами в Боснии, с членами Академии наук и другими.

Что вы доказываете тем, что я их посетил? Хотя бы я их посетил не один, а сто раз. Не знаю, что из этого? Какую криминальную акцию вы пытаетесь тут усмотреть?

Вы вчера сказали, что всё это определяет мой образ. А я вам говорю, что определяющими являются неонацизм, который расчленил Югославию, и преступления, совершённые в Хорватии, в Боснии, в Косово.

Над этим витает призрак неоколониализма, а мой образ может тут витать только с гордостью сопротивления этому неоколониализму, сопротивления порабощению и расчленению страны, которая служила примером для всего мира по своим межнациональным отношениям, по своей свободе и демократии, по безопасности и развитию, по борьбе за справедливость.

Что вы вообще доказываете в отношении Сербии рассказами об обстрелах Сараева?

Ведь, если задействовать огромный аппарат, на который вы тратите огромные средства, вы можете найти даже в газетах, сколько раз Сербия в официальных заявлениях, пока я был президентом Сербии, осуждала обстрелы Сараева.

Добрица Чосич, президент СРЮ в 1992 году, знаменитый сербский писатель, академик, может подтвердить это. На встрече в Добановцах нам (ему и мне) всё руководство (присутствовали все главные сербы из Боснии), по нашему требованию, твёрдо обещало, что никакие населённые пункты обстреливаться не будут.

Как вы себе представляете, чтобы кто-то имел контроль в другом государстве?

Когда я услышал, что существуют какие-то лагеря, то потребовал объяснить, возможно ли, что сербы создают лагеря?

Я получил разъяснение, что нет никаких лагерей, что существуют лишь тюрьмы для военнопленных, которые содержатся там короткое время, а потом обмениваются по принципу «все на всех».

Таковы были твёрдые заверения, которые я получал несколько раз. Сегодня говорят, что все мы, а возможно, и руководство Республики Сербской были обмануты по этому вопросу.

Не понимаю, что вы хотите доказать измышлениями о каких-то схемах несуществующей организации?

Вы сами объясняете, что они не являются достоверными, но вы предполагаете какие-то связи.

Не знаю, зачем вам было сочинять какие-то схемы, если была известна схема власти. Она прописана в Конституции. Известно, в чём состоят полномочия правительства, президента республики, парламента, министерств, любого работника.

Для чего было кому-то создавать какую-то организацию для подрыва своего собственного государства?

Мы сами приняли эту Конституцию, а если бы хотели принять другую, то приняли бы другую.

Я не знаю, что вы доказываете, когда говорите, что службы сотрудничали?

Сотрудничают службы многих государств. Половина материалов, которые здесь сочинены, возникли в результате сотрудничества этих служб. И их никогда не признал бы ни один суд в мире.

И вот теперь хотят что-то доказать, что они имели вертолётное сообщение, перевозили на этих вертолётах больных, раненых в Военно-медицинскую академию в Белграде. Ну и вы перевозите на вертолётах ваших больных.

Но, не буду расходовать своё время на комментирование абсолютно полного выражения беспомощности.

Ведь, те вещи, которые мы слушали в течение двух дней, показывают лишь одно: у вас в действительности ничего нет.

Поэтому, вы должны придумывать что-то, о чём в Югославии любому с первого взгляда ясно, что это неправда. А со второго взгляда, весь мир поймёт, что это неправда.

А относительно того, что мы здесь видели на экранах и что поступает из западных источников, я уверен, что много честных людей на Западе не склонят голову и не бросят под ноги свою честь, не будут участвовать в информационной кампании.

Это представление, которое проходит в форме судебного процесса, является преступлением против суверенного государства, против сербского народа, против меня лично, кого вы хотите судить за действия, совершённые в качестве главы государства по защите этого государства и его народа от терроризма и от самой большой военной машины, которую когда-либо видел мир и которая была объединена с терроризмом.

Это также преступление против истины, и в этом — особый цинизм.

Это — соревнование справедливости и несправедливости.

Весь мир знает, что это — политический процесс. И он не имеет никакого отношения к правосудию, не только потому, что этот суд незаконен, но и по многим другим причинам.

Но здесь я сделаю небольшое отступление, господин Мэй. Вчера вы меня прервали и ответили мне, что я не подал жалобу, и поэтому для вас этот вопрос исчерпан.

Я не могу принять это объяснение. И не по каким-то моральным, но и по чисто правовым причинам. Ведь вы хорошо знаете, что habeas corpus не может быть решён без разбирательства и проведения слушаний.

Это гарантируют статья 9 Всеобщей декларации о правах человека; статья 9, пункт 1 Международного пакта об основных политических и гражданских правах; статья 5 Европейской конвенции о защите гражданских прав и свобод; статья 7, пункт 6 Американской конвенции о защите прав человека.

Тут налицо нарушение не только физической свободы, но и основных прав человека.

Я хочу ещё раз подчеркнуть, что вы, безусловно, были обязаны назначить разбирательство, при котором были бы заслушаны служащие вашего трибунала, которые участвовали в этом уголовном деянии, которые имели в Белграде конспиративную связь с начальником тюрьмы, совершившим уголовное деяние и находящимся сейчас из-за этого под следствием.

Вы должны были заслушать всех участников и тогда решить, были ли грубо нарушены или нет эти документы, о которых вы сами утверждаете, что они относятся к правовым нормам, на которые опирается данный суд.

Происходящее не имеет связи с правом и не только потому, что суд незаконен, но и потому, что он финансируется за счёт дотаций, включающих такие источники (как, например, Саудовская Аравия), из которых финансируется и международный терроризм.

А также, потому, что он принял ложные обвинения без доказательств и этим поставил с ног на голову основной принцип, согласно которому обязанность обвинителя состоит в том, чтобы доказать вину.

Жертва же, в отношении которой хотят совершить акт мести, не обязана доказывать свою невиновность. Подобным поведением возвращается право времён инквизиции.

И поэтому данный суд, которым управляют те же силы, которые совершили преступления против моей страны и моего народа, несомненно, представляет собой орудие войны.

А с введением «защищённых свидетелей», «тайных свидетелей» категория лжесвидетелей получает право гражданства, а фальсифицированный процесс станет подтверждением господства права силы над силой права.

Здесь нет ни одного элемента ни честного судебного процесса, ни равноправия сторон.

Посмотрите, какой огромный аппарат находится на одной стороне. Огромная информационная структура, всевозможные службы — всё это в её распоряжении.

А я, со своей стороны, имею лишь общественный телефон в тюрьме. Это — всё, чем я располагаю, чтобы противостоять самой тяжёлой клевете, адресованной и народу, и государству, направленной против меня и всех тех, кого вы здесь упоминали.

На том заседании, на котором председательствовал господин Жорда, я сказал: выпустите меня на свободу. Весь мир знает, что я не убегу от битвы, которая должна выявить истину.

Да я бы опозорил не только самого себя и свою семью, но и весь народ, весь свободолюбивый мир, верящий в идею свободы и справедливости. Вы хорошо знаете, что я не убегу. Выпустите меня на свободу, я смогу бороться активно.

Вы бы хотели, чтобы мы совершили заплыв на 100 метров, при том, чтобы у меня были связаны и руки, и ноги. И это вы считаете равноправием сторон и честным судебным процессом.

А всё это вы делаете фактически для того, чтобы превратить жертв агрессии в виновников, чтобы легализировать преступление ваших работодателей.

Я могу вам с уверенностью сказать, что этим преступлением нельзя легализовать совершённые ими преступления, хотя прикрытие преступления преступлением очень частое средство, к которому прибегают злодеи.

Преступления НАТО никогда не будут легализованы в глазах моего народа. Пронатовская власть в Сербии может бесконечно служить полученной задаче — только обвинять и только унижать Сербию.

Но она не говорит от имени народа и не имеет на это права. Весь народ знает, что она не говорит от имени народа.

Первое, самое большое преступление — это сама агрессия, которая является преступлением против мира. А преступления против человечности совершались с 24 марта 1999 года, когда НАТО напал на Югославию, и вплоть до сегодняшнего дня.

Во всех странах НАТО развёрнута активная антисербская и антиюгославская пропаганда с целью замять массовые преступления против гражданского населения. Поэтому в большинстве стран отсутствовали правдивые сообщения о преступлениях, совершённых в Югославии.

По своей интенсивности и военной силе, агрессия против Союзной Республики Югославии является крупнейшей в мире, после второй мировой войны.

Она была предпринята альянсом 19 наиболее развитых стран, в 676 раз экономически более мощных, по данным статистики, чем Югославия.

НАТО не выбирал своих жертв. Страдали дети, женщины, старики, больные, роженицы, тяжёлые больные с диализом, колонны беженцев, журналисты и операторы на рабочем месте, земледельцы на полях, продавцы за рыночными прилавками, пассажиры в автобусах и поездах, прохожие на мостах.

Разрушены и повреждены целые жилые кварталы, центры городов. Всё сделано в соответствии с заявлением о том, что Сербию надо вернуть в каменный век.

Из общего числа убитых гражданских лиц, 30% составляют дети, из общего числа тяжело раненых гражданских лиц, дети составляют 40%. Я говорю сейчас только о гражданских лицах.

Бомбёжки поставили под угрозу около 100 000 рожениц, а также жизни новорождённых, некоторые из которых рождались даже во время воздушных нападений.

1300 тысяч учащихся начальных и средних школ были, во время бомбёжек, лишены учёбы.