Спецнужды и спецслужбы

Дальновидные спецслужбы богатых государств, располагающие обширными финансовыми возможностями, предусмотрительно и прозорливо не пренебрегают не только молодёжными, студенческими, но даже школьными общественными организациями: нынешний министр обороны США, в недавнем прошлом — директор ЦРУ — «по совместительству» ряд лет уже и глава бой-скаутов США. И, конечно же, вовсе не потому, что «впал в детство». О том, что спецслужбы самым серьёзным образом работают в студенческой среде во всех без исключения социумах — аксиома. Причины вполне понятные:

1. Процесс формирования мировоззрения у молодых интеллектуалов происходит бурно, открыто, в спорах. Осторожность в высказываниях им не свойственна — говорят всё, что придёт в голову. Потому легко и составлять их психологические портреты, и набирать компромат для вербовочных бесед и определять интеллектуально-волевой потенциал будущих организаторов производства, науки, будущих творцов, учёных, политиков. И, что особенно важно — будущих возмутителей порядка и социального мира.

2. Отсутствие жизненного оплота у молодых, в том числе и по части основных социальных опасностей, ловушек, отсутствие достаточных знаний для становления собственных мировоззренческих позиций делает многих их них легко манипулируемыми, управляемыми опытными сотрудниками спецслужб, сильно облегчает налаживание длительного (часто — пожизненного) сотрудничества в разных качествах. И хотелось бы многим потом избавиться от этого довеска к своей биографии, но сделать ничего уже нельзя — существует целая подборка документов, многие из которых подписаны собственной рукой. И хранятся в недоступных местах. Остаётся только «оптимизировать» эти повинности и минимизировать возможный ущерб для себя и окружающих. Утешая самих себя мыслью, что в жизни могло быть и хуже.

3. Здесь можно вовремя выявить и прибрать к рукам самый ценный кадровый материал спецслужб задолго до того, как его присмотрели масоны, другие политические кодлы — умных, даровитых, но беспринципных карьерных честолюбцев. Готовых, ради личного преуспеяния, почти на всё, включая преступления, гнусности в широчайшем диапазоне.

В таких спецслужбам интересно и перспективно «вкладываться»: продвигать по карьерным ступеням, блокируя карьеры более одарённых, но совестливых и независимых, вводить в наиболее значимые социальные группы, оказывать разнообразную информационную поддержку, вытаскивать из передряг, в том числе и уголовных дел, возбуждённых правоохранителями. Чтобы потом, время от времени, попадать под политическое руководство некоторых из своих протеже, выскочивших, благодаря благоприятным обстоятельствам и помощи, на самый верхний уровень государственной власти. Но такие ситуации нечасты, а психологический дискомфорт у генералов спецслужб довольно быстро проходит, в том числе и благодаря особо продуктивному сотрудничеству и взаимопониманию.

Не менее благоприятна и нужна для спецслужб сфера молодёжных организаций всего «спектра»: от официальных (комсомольских, «идущих вместе» и т.п.) до «бритоголовых». В спецслужбах прекрасно понимают, что в официальных молодёжных организациях вызревают кадры политического партийного чиновничества для стабильной, мирной бюрократии со всеми её качественными характеристиками: склонностью к коррупции, карьеризму, равнодушию к социальным нуждам населения, корпоративной замкнутостью и элитаризмом.

Ну, а в среде неформальных бузотёров-экстремистов всегда имеются те, кто в надлежащий момент во время изредка случающихся социальных потрясений одномоментно превращается в способного, удачливого полевого командира, а то и командующего целой повстанческой армией. И гораздо лучше для всех, если к этому моменту у спецслужб окажутся подходы к тем из них, кто не прерывал с ними хотя бы неформальных отношений.

А потому, какие бы заполошные вопли не раздавались в СМИ об угрозе фашизма, тоталитаризма с требованиями к правоохранительным органам и спецслужбам «раздавить гадину» — немедленно и окончательно — ни одна из серьёзных спецслужб никогда этого делать не будет. Тоже по вполне понятным причинам: при любой смене политического режима в стране, на какой период времени это бы ни растянулось, необходимо сохранить спецслужбы с наименьшими потерями для их личного состава, сохранности режима секретности её архивов. Для чего обязательно нужно поддерживать заблаговременно связи с теми, кто потенциально может стать лидером нового политического режима. Это — не говоря уж о ситуациях, когда в смене «прогнившего» старого режима участвуют и сами спецслужбы.

Но не следует и переоценивать работу спецслужб с молодёжью по причинам того, что движущие мотивы здесь преимущественно вполне утилитарные:

1. Спецслужбам никогда никакого дела нет до обережения и продвижения действительно талантливой молодёжи, которая может прославить и продвинуть общество, нацию в науке, искусстве, технологиях, изобретательстве. Этим занимаются только родители, родственники, отдельные энтузиасты, выдающиеся учёные и иные даровитые творческие личности, которых по жизни ведёт совесть, а не честолюбие и алчность. Спецслужбы же в целом и каждого их сотрудника в частности ведёт та же мотивация, что, к примеру, и профессионального боксёра: выиграть очередной бой, чемпионат и получить впечатляющий приз. И повторять это действо столько раз, на сколько хватит сил и здоровья.

2. Спецслужбам наплевать, сколько среди молодёжи наркоманов, ВИЧ-инфицированных, сифилитиков, туберкулёзников, насильников, убийц, импотентов и т.п. Главное — чтоб в собственном социуме в молодёжной среде не было подрывников — смертников. А вот в государствах — оппонентах были, и как можно больше. Более того, ни одна спецслужба не прочь заработать на наркотраффике, нисколько не смущаясь соображениями, что эти наркотики скормят молодёжи их собственной нации. При обилии молодых гомосексуалистов, педофилов или ещё каких дефективных групп особей, спецслужбы только дополняют свой аппарат соответствующими подразделениями, получив на это подобающее финансирование, новую штатную численность.

Как и всякие иные чиновники, руководители иерархий спецслужб никогда не загружают свою голову национальными, цивилизационными проблемами и даже теми служебными задачами, результаты работы над которыми наступят не скоро, через годы, когда они сами пребудут где-то в иных должностях или вовсе в иных сферах жизнедеятельности.

3. Не интересует спецслужбы и то, как и чем неправильно питается молодёжь, обрекая себя в будущем на серьёзнейшие проблемы со здоровьем, тяжёлыми болезнями, передаваемыми по наследству. Спецслужбы встрепенутся и начнут вовсю активничать только когда недокормленная молодёжь начнет изрядно бузить и в её среде появятся эмиссары ортодоксальных политических партий, групп, иностранных спецслужб. Уляжется или удастся подавить смуту — хоть трава опять не расти на этих молодёжных грядках!

Таким образом, спецслужбы и в таком чрезвычайно важном для них секторе социума, как учащаяся молодёжь, ведут себя только, как надзиратели, присмотрщики, каратели, «пользователи» подходящего человеческого материала в своих корпоративных целях. То есть, «пользователи» весьма расчётливые, в целом — вполне равнодушные к опекаемой молодёжи. А в отдельные периоды и по отношению к отдельным категориям молодёжи — непримиримо враждебные, способные уничтожать тех, кто противопоставил себя власти и воспроизводимому ею порядку жизни в обществе.

О том, что такой социальный порядок отнюдь не в пользу большей части молодёжи во многих социумах — достаточно ознакомиться с её положением в сфере образования, здравоохранения, профессиональной подготовки в нынешней России. И российские спецслужбы такое положение никак не заботит — только военные суетятся по своим причинам: армейских генералов море, а солдат почти уже нет.

А те, кого удаётся заполучить в армию, в изрядной доле или дистрофики, или больны и в нормальной стране призыву бы не подлежали. Не говоря уж о психическом здоровье, нравственно-духовном состоянии — из-за издевательств старослужащих и младших офицеров из армии дезертируют целыми группами, покалеченных — сотни и сотни ежегодно. Многих солдат отцы-командиры почти повсеместно по стране сдают в аренду, как дешёвую рабочую силу предпринимателям, а армейские «особисты» в этом никакой угрозы безопасности страны никак не видят.

Но не только в России власть и «элита» для безродной молодёжи — злая, жестокая мачеха:

«Моя работа в области обучения в раннем возрасте убедила меня в том, что наша система образования является ни чем иным, как способом поддержания классовой системы. Она блокирует возможности детей с низким социально-экономическим статусом полноправно участвовать в жизни общества, причём осуществляет это уже в раннем возрасте и весьма эффективно»[43]…

Конечно, в современном мире с одними малограмотными не проживёшь, и далеко не всех капиталистическая система образования обрекает на то, чтобы стать недоучками. Определённые слои молодёжи получают хорошую школьную подготовку, не путают Израиль с Египтом, твёрдо знают, что Москва находится в России, а не в Мозамбике, хорошо владеют иностранными языками. Кто они, эти молодые люди? Это выходцы из привилегированных классов.

Социальная селекция начинает действовать на Западе ещё в школьные годы, хотя буржуазная пропаганда не устаёт повторять, что в период с 60-70-х годов в развитых капиталистических странах проведены реформы, которые якобы ликвидировали «дуализм» школьного образования, обеспечили всем «равные возможности»… Бывший директор Международного института планирования образования ЮНЕСКО Ф. Кумбе писал:

«Социальная обусловленность систем образования, которые внешне выглядят демократичными, была неоднократно показана в исследованиях о социальном происхождении учащихся из стран Западной Европы, которым удалось закончить среднюю школу и поступить в высшие и средние учебные заведения. Во Франции, например, шансы получить университетское образование составляет 58,8 процента для детей лиц с высшим образованием и менее 2 процентов для детей крестьян и рабочих. Такая избирательность особо заметна в более «старых» государствах в Европе и Латинской Америке, в которых давно существует состоятельная образованная элита и сильно дифференцированная социальная система»[44].

Общеизвестно, что самый большой интерес спецслужб всегда привлекает к себе такая социальная группа, как учёные. Само собой разумеется, что спецслужбы во всех странах приставлены охранять военные секреты и тех учёных и разработчиков, что создают самое современное оружие и военную технику. Кроме того, спецслужбы активно привлекают учёных для разработки многообразной специальной техники для своих нужд и тратят на это громадные средства (бюджетные, естественно), сопоставимые с расходами на образование в целом (в России, по крайней мере).

Другой интерес у спецслужб к учёным и тоже есть, но также носит исключительно утилитарный, вполне практический характер:

1. Чтобы не выболтали или не продали военных и других известных им государственных секретов врагу.

2. Чтоб зарубежные учёные за деньги или бескорыстно выболтали свои секреты отечественным спецслужбам.

3. Чтобы помогли побыстрее создавать и усовершенствовать украденные спецслужбами за рубежом образцы новейшего оружия, военной техники.

Иногда спецслужбы имеют насущный интерес уничтожить талантливых учёных в странах оппонентах. Так же, как и в случае с творческими талантами в молодёжной среде, спецслужбы не интересует проблема взращивания национального научного потенциала в целом, полагая, что вырастут сами, как трава на городских газонах.

Примерно такое же потребительское отношение спецслужб и к другой специфической социальной группе — журналистам, вообще к сотрудникам СМИ. Интерес здесь также чётко локализован:

1. Чтоб побольше «растворить» в этой среде (особенно в числе зарубежных корреспондентов) своих сотрудников или агентов).

2. Чтобы без помех и промедлений размещать в СМИ нужные спецслужбам материалы и публикации.

3. Чтобы надёжно блокировать «выход в свет» нежелательных спецслужбам и политической власти публикаций, выступлений.

4. Чтобы вести разноформатные информационные войны. Как внутри собственной страны против отдельных социальных групп, личностей, особей (политиков, финансистов и др.), так и за рубежом с помощью искусно, профессионально сработанных многообразных информационных фантомов. В основном — пугающего характера: о скором нападении террористов, возникновении пандемии новой модификации смертоносного вируса, появлении бактериологического оружия у стран-изгоев, которое они могут тотчас пустить в ход и т.п.

Цель — привести «широкие народные массы» в состоянии тихой паники, в котором они плотно льнут к властям в надежде на защиту. Забывая при этом все свои социальные претензии к правящим элитам.

На остальные группы населения спецслужбы практически внимания не обращают, кроме редких ситуаций, когда необходимо локализовать, к примеру, население, проживающее в районе, пострадавшем от химического, радиационного или иного загрязнения: чтоб не разнесли заразу, и чтоб не болтали нигде лишнего. Аналогично — при «издержках» разнообразных опытов на «человеческом материале» (заключённых, больных, жителях городских трущоб и т.п.).

Ныне появилась новая «забота»: не дать зарубежным спецслужбам умелой организационной работой через оппозиционные партии, при их обильном финансировании, вывести орды «быдла» на столичные улицы для свержения политического режима.

От уровня жестокости «опеки», «пастьбы» спецслужбами человеческих «стад» в социумах зависит и «окрас» неформального восприятия населением собственных спецслужб. Спектр «чувствований» здесь бывает достаточно широк: от почтительно-доброжелательного к сотрудникам КГБ времён последних десятилетий СССР до глухой, скрытой ненависти шиитского населения Ирака к сотрудникам спецслужб — суннитам. Не говоря уж об отношении населения исламских стран к сотрудникам спецслужб США, буде таковые в каком-то качестве там заявятся и будут пойманы бойцами каких-либо полевых командиров.

Спецслужбы, правда, мало заботит отношение к ним населения, восприятие ими острых астенических чувств людей к себе можно аттестовать афоризмом великого римлянина: «Пусть ненавидят — лишь бы боялись!». Отложенное на будущее, возможно весьма далёкое, возмездие пугает сотрудников спецслужб не более, чем грядущие после смерти кары многообразных бесчисленных богоотступников, богохульников, богоборцев: «Нас пугают, а нам не страшно!».

Итак, по всему, именно спецслужбы являются теми субъектами отношений среди различных структурных составляющих господствующих элит социумов, которые наиболее активны и «производительны» по упорядочиванию всех видов взаимоотношений в среде наиболее социально значимых групп. Они же располагают наиболее многочисленными, по военному организованными структурами, которым по силам выработать и консолидированные решения по любым концептуальным проблемам. И «запустить», поставить изобретённые технологии по решению сформулированных задач на «промышленную основу».

В решении каких-то значимых проблем временами могут быть более инициативны и продуктивны масоны, в каких-то банкиры и промышленники. По ряду специфических мировоззренческо-идеологических проблем в авангарде процесса временами оказывается клир.

Региональные фрагменты этих опорных конструкций структурирования национальной и мировой элиты в отдельные периоды могут противоборствовать между собой. Причём, достаточно жёстко и бескомпромиссно. Могут возникать схватки на уничтожение одними представителями элит других. Но всегда среди тех, кто выносит приговоры и особенно их исполняет, доминируют безраздельно спецслужбы.

К примеру, решение о ядерной бомбардировке Японии в 1945 году было принято высшим масонством США с участием руководителей спецслужб. А вот реализация всего этого процесса проходила в плотном сопровождении сотрудников УСС. Или, к примеру, в 30-х годах прошлого века численные «квоты» на уничтожение различных разновидностей «классовых врагов» в СССР принимали партийные руководители, а уничтожали (и «персонифицировали» состав) сотрудники НКВД.

Генералитет спецслужб, по своему общественному статусу, по своим социальным ролям, с учётом полной закрытости информации об их деятельности, недоступности никаким контролям, обладает рядом уникальных возможностей влиять на политиков, высших должностных лиц государства. Чему в немалой степени способствуют, как впечатляющие массивы накопленной информации, так и возможности личного состава спецслужб, возможности его влияния на структуры оргпреступности, правоохранительных органов. Не говоря уж о всяких там политических и общественных организациях.

Даже масоны, будучи основными центрами координации действий и выработки решений по основным политическим, экономическим проблемам, для проведения своих акций вынуждены «одалживаться» услугами у спецслужб, правоохранителей, оргпреступности через личные связи членов лож.

Принципиально только спецслужбы в состоянии разгромить неугодные им масонские ложи, мафиозные кланы, политические партии. Наоборот сработать те если и могут, то только через социальные революции, военные перевороты — и только при попустительстве, халатности самих спецслужб. Политики, главы государств и правительств могут иногда сменить руководителей спецслужб, реформировать их структуры, но поменять всех генералов, весь оперативный и вспомогательный состав спецслужб — никогда.

«Косметическими» же мерами можно только несколько подправить деятельность спецслужб, не затронув ни её основных структур, ни их рабочих технологий, ни приёмов и способов реализации своих целей. Ни, тем более, сложившейся корпоративной этики.

Так что, основная драматургия взаимоотношений группировок генералитета спецслужб, масонских, церковных иерархий, политических и клановых групп складывается по поводу борьбы за руководящие должности в спецслужбах.

Этот вечный покер господ нашей кровавой цивилизации никогда им не надоест. Да по-другому они не могут и не хотят жить и действовать — нет никаких к тому побудительных причин. А вот оснований придерживаться такого «стиля» жизни — сколько угодно: власти, денег, влияния, жизненного комфорта при успехах — море разливанное. Чего ещё желать? К чему им ещё от этого безмерного изобилия стремиться?

Так что, пока климатические изменения от жизнедеятельности цивилизации не затопят континенты и не разрушат общества (как это предсказывается сообществами учёных), практика взаимодействия и взаимовыручки основных фрагментов элит, наиболее боеспособными среди которых и впредь останутся именно спецслужбы, не изменится ни на йоту.

При постоянных изменениях форм структурирования элит и наполнения их человеческим материалом, спецслужбы имеют неодолимое, практически всегда успешно реализуемое стремление к людям власти, людям денег — на всех уровнях их иерархий: от генерала до лейтенанта. Дело житейское, вполне понятное: и «при дружеских отношениях обмен услугами впечатляющ, и при возможности выпотрошить или сдать «друга», обретения бывают весьма существенными. Точно так же действуют и масоны, и клир, и оргпреступность, и значимые люди в творчестве, в СМИ.

Так что, спецслужбы, будучи самыми заметными и успешными членами «пула» из «элитарных» социальных групп, сильно способствуют (вместе со всеми другими) отрицательной селекции социумов. Выполняя при этом особо важную для «элит» функцию: обережение и защита состоявшихся властных и собственников, вне зависимости от степени их личной гнусности и негодяйства. По-другому и быть не может: спецслужбы создаются для охраны «конституционного порядка», который повсеместно никак не корреспондируется с нравственными предписаниями ни одного священного писания. И ничем другим быть не могут.

Ни с каким общесоциальным злом они противоборствовать не намерены — разве что, только для решения локальных проблем, возникающих у близких или значимых для них людей. А посему, сколь бы ни были коррумпированы высшие и прочие чиновники, сколько бы наркотиков ни скармливала молодёжи оргпреступность, как бы ни буйствовала проституция и педофилия — спецслужбы неизменно будут практиковать один и тот же стиль: только договариваться с любыми криминальными лицами, структурами о взаимовыгодных сделках, помогая «партнёрам» в любом их бизнесе, сколь бы губителен он ни был для «неэлитарного» населения.

Спецслужбам безразлично, чья валюта является мировой и служит глобальным интересам страны-эмитента — лишь бы собственные (долларовые, к примеру) сбережения не обнулились. А потому, никогда ничего не буду делать портив страны, чья валюта — основное средство вкладов, платежей за сделки, сколь бы враждебна ни была эта страна собственной. Посему, этот институт хоть и инструмент власти, но в высшей степени самостоятельный, имеющий свои корпоративные интересы, которые для него дороже и выше прочих. Случай тот, когда хвост весьма часто и свободно виляет собакой. Исключения бывают, разве что, во время войн. Да ещё в период СССР, где КГБ строился и функционировал во многом на иных принципах.

Своеобразие традиционной поддержки спецслужбами властвующих во всех их ипостасях (как и своеобразие практически всего, чем занимаются «бойцы невидимого фронта») заключается так же в том, что распространяется она всегда только на тех, кто прочно удерживает свои «позиции».

Кого опрокинули, кто свалился — практически сразу выбывает из «друзей» спецслужб. А в ряде случаев, во избежание огласки неблаговидного участия служб безопасности в каких-либо скандальных гешефтах, бывших друзей быстренько профессионально «отправляют в расход».

Не только без всякого ущерба для общего дела, но даже с большим приращением «запаса прочности» всей системе: напор страждущих вломиться в слой преуспевших столь силён, число их столь велико, а новые претенденты все столь не щепетильны, что смена «команд» делает всю социальную страту только «боеспособней».

А стремительная «утилизация» неудачников не оставляет тем, кто ещё на плаву, никаких возможностей для сомнений и ослабления своего агрессивного натиска. Так что и в этом полной мерой реализуется роль спецслужб, как одного из стабильных механизмов отрицательной социальной селекции. Хотя в официальных прописях их обязанностей об этом нет и речи — это всего лишь закономерный «побочный» продукт жизнедеятельности спецслужб, который, по важности социальных следствий, часто превышает их официальные функции.

Размах тайных операций спецслужб по всему миру, затраты на эти акции, сопоставимые по своим результатам с региональными войнами, таковы, что позволяют сделать вывод о сокрушительном примате в человеческой цивилизации принципа: «Целесообразность выше закона». Который менее академично можно представить, как неписанное правило поведения властвующих и собственников в виде бытовой формулы «если нельзя, но очень хочется (или очень нужно), то можно».

Именно спецслужбы и являются главными реализаторами этого важнейшего принципа, «цивилизационного» правила. А всякие там «правовые поля», «правовые государства» существуют в зонах, которые до поры до времени не интересны властвующим и их «инструменту» — спецслужбам.

Реализуя же для власть придержащих означенный принцип, сотрудники и руководители спецслужб неизбежно становятся и сами постоянными «пользователями» этого великого освобождающего от нравственных оков правила во имя достижения своих личных, групповых и корпоративных целей. Множа безмерно число тех в социумах, кому закон не писан. Но при этом очень активных, профессионально подготовленных и с неутолимыми личными запросами, непомерным карьерным и прочим честолюбием.

Это — мощнейшая деструктивная «добавка» к роли спецслужб, как отрицательных социальных «селекционеров».

Многие социальные функции спецслужб, как уже упоминалось, эволюционирует вместе с изменением условий жизнедеятельности всей политико-экономической элиты, как главного «заказчика» и «работодателя» спецслужб. И поставщика «руководящих кадров» для них. Так что, отклонения от описанной «генеральной линии партии» в деятельности спецслужб имеют место, многообразны, но колебания эти, как правило, синхронны, а не в противофазе «генеральной линии».

И всё это очень удобно покрывается идеологической формулой об «укреплении и защите конституционного порядка», «национальных интересов», понимаемых всегда с позиций интереса тех, кто рулит в политике и экономике. Может в этом и есть какая-то целесообразность: все хотят жить очень хорошо и ещё лучше, работать поменьше, потому на всех с их безмерными запросами никогда ничего не хватит.

При этом может быть так, что большая часть сотрудников спецслужб низшего уровня в душе против господ жизни и их «деловой» этики. Но их генералы принадлежат иной социальной общности и этого достаточно, чтобы спецслужбы делали то, что они традиционно и делают.