За что убили Слободана Милошевича

Смерть Милошевича: политическое убийство, в котором обвинили жертву

Сара Флаундерс

Летом 2004 г. я встречалась с бывшим президентом Югославии Слободаном Милошевичем в тюрьме Шевенинген, когда меня одобрили в качестве свидетеля защиты.

Прежде, чем попасть в тюрьму, мне пришлось пройти через четыре совершенно разных контрольных пункта, я не могла пронести с собой ничего, кроме бумаг. Каждый уровень безопасности был более строгим, чем предыдущий.

Никто из тех, кто встречался с президентом Милошевичем в последние 4 года, не поверит, что он рискнул бы убить себя, вместо того, чтобы завершить процесс.

И никто из тех, кто посещал Шевенинген в Гааге, не поверит в диковинные заявления о том, что каким-то образом он мог регулярно проносить в тюрьму не прописанные ему лекарства. Они, скорее, заподозрят, что власти отчаянно пытаются скрыть свои собственные преступления.

Моя роль, как свидетеля, основывалась на том, что я ездила в Югославию весной 1999-го года во время 78-дневных бомбёжек США-НАТО.

Я побывала в разбомбленных школах, больницах, теплоцентралях и на рынках, записывая ущерб, нанесённый гражданскому населению. В дополнение к этому, я, с 1993 года, писала о закулисной роли США в удушении и насильственном расчленении Югославии.

Но, даже после того, как моё имя было одобрено в качестве свидетеля защиты, посещение было сложной и длительной процедурой.

Хотя, всё было одобрено в день посещения, всё равно, потребовалось 4 часа, чтобы пройти контрольные пункты и попасть в специальный блок внутри тюрьмы, где содержались подсудимые Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ), совершенно отделённые от общего контингента тюрьмы и находившиеся под постоянным наблюдением.

Тюрьма Шевенинген является высокотехнологичным заведением особо строго режима. Милошевич и другие обвиняемые находятся в специальном блоке внутри самой тюрьмы. Этот блок расположен на 4-х этажах с 12 камерами на каждом из них.

Блок охраняется специальными силами ООН. Видеокамеры — повсюду. Каждое движение заключённых снимается и контролируется. Когда президента только поместили в его камеру, свет был включён 24 часа в сутки, и каждое движение снималось.

Откуда взялся рифампицин?

Теперь голландские власти утверждают, что Милошевич принимал редкий и труднодоступный антибиотик, применяемый для лечения проказы или туберкулёза, и который обладает уникальным свойством нейтрализации лекарства, которое он принимал для контроля над повышенным кровяным давлением.

Как же это средство — рифампицин — попало в организм Милошевича?

Его содержали в тюрьме особо строго режима за тремя замками в специальном внутреннем блоке внутри более крупной голландской тюрьмы, которую когда-то использовали нацисты для заключения голландских участников сопротивления.

Рифампицин был обнаружен в крови Милошевича 12 января с.г., но МТБЮ держал результаты анализа в тайне даже от Милошевича и его докторов, которые жаловались, что что-то непонятное наносило вред здоровью подсудимого.

И в то время, как подсудимый, его комитет защиты и его адвокаты-помощники требовали получения информации о его здоровье, чиновники МТБЮ её прятали.

Если чиновники МТБЮ, ответственные за здоровье Милошевича, действительно считали, что ему проносили в тюрьму токсичные средства, почему они не опубликовали эту информацию намного раньше?

Затягивание процесса вредило Милошевичу

Так же диковинно звучат заявления о том, что Милошевич притворялся больным, чтобы затянуть процесс.

Обвинение затягивало процесс сначала тем, что добавило обвинения против президента в отношении Хорватии и Боснии, когда они поняли, что не смогут добиться приговора по военным преступлениям в рамках первоначального обвинения по Косово, затем, посредством привлечения сотен свидетелей, собрав 500 000 страниц показаний свидетелей обвинения с февраля 2002 г. по февраль 2004 г.

Каждый раз, когда Милошевич чувствовал себя слишком больным, чтобы продолжать процесс, обвинение навязывало ему адвоката и лишало его права осуществлять собственную защиту.

Милошевич был полон решимости использовать процесс, как трибуну для защиты не только себя, но народа Югославии, и предать суду США, Германию и страны НАТО за их роль в криминальном разрушении его страны.

Он приветствовал процесс, как единственную трибуну, благодаря которой, он мог оставить след в истории.

В своём обращении к суду он постоянно объяснял почему, несмотря на своё слабое здоровье, он был готов продолжать защиту.

Когда я встречалась с Милошевичем, это происходило в специальной комнате, в которой МТБЮ разрешал ему работать или иметь судебные документы для подготовки к защите.

Если у него поднималось давление и он больше не мог присутствовать на судебных заседаниях, его также не допускали к документам защиты.

Во время каждого этапа процесса, проблемы со здоровьем Милошевича, особенно его повышенное давление, вызывали несколько задержек в ходе суда.

И каждый раз чиновники МТБЮ пытались использовать его проблемы со здоровьем, чтобы не дать ему вести собственную защиту. Ни болезнь, ни задержки в процессе не помогали его самозащите.

МТБЮ заявляет, что Милошевич тайно принимал лекарства и не принимал предписанные ему средства. Милошевич сам ответил на это обвинение, отраженное в протоколе суда 1 сентября 2004 г.:

«Вы, вероятно, не в курсе того, как функционирует ваш собственный блок для заключённых. Я принимаю лекарства в присутствии охраны. Мне их дают. Я принимаю их в присутствии охранника, а охранник записывает в журнале точное время приёма мной этих лекарств».

Несмотря на это, при каждом споре с обвинением по поводу опасных для жизни сердечно-сосудистых проблем, чиновники трибунала отказывались даже разрешить проведение регулярных медицинских проверок здоровья президента.

Они также месяцами не допускали к нему специалистов, желавших приехать в Шевенинген, задерживая его медицинское обследование.

Объяснения самого президента в отношении его здоровья были более правдоподобными и убедительными, чем объяснения МТБЮ.

В своём письме в Российское посольство, написанное за два дня до его смерти, Милошевич писал, что он не принимал никаких антибиотиков в течение более 4 лет.

Он спрашивал, почему медицинский отчёт об обнаружении рифампицина держался от него в тайне в течение почти двух месяцев.

Он написал, что думает, что «предпринимаются активные меры для разрушения моего здоровья». Он предупреждал, что уверен, что его отравили и что его жизнь — в опасности.

Политический трибунал

Реакция МТБЮ на смерть Милошевича была такой же, как и его отношение ко всему процессу: он пытается обвинить жертву в преступлении.

МТБЮ не является настоящим международным судом, который может привлечь к суду любого военного преступника.

Это — политический трибунал, созданный Советом безопасности ООН по настоянию Госсекретаря Мадлен Олбрайт в 1993 году, в нарушение Устава ООН.

Его возможности ограничены предъявлением обвинений народам бывшей Югославии, и большую часть заключённых составляют сербы.

Это — инструмент пропаганды и лагерь для интернированных политических заключённых, замаскированный под непредвзятый суд.

Его целью является наказание жертв за преступления, совершённые против них самих, и оправдание империалистических держав, которые захватили, бомбили, расчленили и провели насильственную приватизацию социалистической федеративной Югославии.

Когда Милошевич обсуждал со мной процесс, его обширные исторические познания и его энергия, несмотря на болезнь, пробились сквозь мою усталость из-за многочасового перелёта и четырёхчасового бега с препятствиями перед посещением тюрьмы, и позволили нам завершить интервью с энтузиазмом в отношении следующего этапа суда.

А теперь мир должен поверить в то, что Милошевич — ответственен за свою собственную смерть.

Это — настолько невероятно сложный сценарий, такая тщательно продуманная история самоубийства, что она — так же неправдоподобна, как и выдвинутые против него обвинения.

Купленные и оплаченные корпоративные СМИ приняли и стали распространять историю его смерти тем же раболепным образом, каким они приняли само существование этого нелегального суда и оправдание разрушения Югославии.

Теперь Милошевича нет. Но его совокупные ответы в течение двух лет на обвинения против него и его вступительная речь в начале самозащиты продолжают жить.

Он оставил после себя громкий обвинительный акт в отношении вмешательства США и крупных европейских держав на Балканах в историческом документе формата «Я обвиняю».

Его речь, содержащая обширные задокументированные факты и подробности, опубликована на сербском, греческом, французском, русском и английском языках.

Его ответ — «The Defense Speaks — for History and Future» (IAC 2006), (на русском: «Говорят свидетели защиты», прим. перев.) — будет жить ещё долго после того, как рухнет дешёвая военная пропаганда.

 

Сара Флаундерс (Sara Flounders) , 17 марта 2006. Global Research.
Автор перевода — читатель ИноСМИ.Ru — Инна Сысоева,
http://www.inosmi.ru/translation/226196.html

Источник: «Запрещённые новости»
http://subscribe.ru/archive/culture.people.podzapretom/200603/18154609.html